Геннадий Майков
муж,
радиоинженер, радиофизик,
научный сотрудник Института радиофизики и электроники
Академии Наук УССР, ИРЭ АН УССР
глава администрации ст. Тамань

апрель 2017

Инна -- так начертано на твоем могильной камне. Я так тебя не называл никогда, позволю себе не поверить, не так. Наверное два--три раза за все время назвал. Мне проще было говорить -- Инночка. Могло послышаться: ночка, дочка, почка
( та, что у дерева или куста), ручка, дочка, тучка ... Теперь говорю во сне, когда остаюсь один, про себя, когда вижу дочь Настю, Валечку. Грустно, печально, стыло... Вот, как оказывается... Не пробовали?...Пожалуйста, не надо. " Уж сколько их..."

ВЕРТИКАЛЬ.

Вижу тебя на пуантах, распрямленную ввысь. Талия перехвачена широкой розовой лентой. Ты вращается внутри неё, но шлейф почему- то не закручивается. Понимаю, что ты вращается внутри этой ленты. Быстро вращается, так быстро, что прекрасно видно твое лицо с родиной на верхней губе, слева... От этого вихря исходит сила, зовущая внутрь. В него завлекается осеннее тепло, часть моря, блескучая вечерняя заря, небольшое количество родниковой воды - это, чтобы не плакалось мне горькими слезами... Ведь и я был увлечен твоим вихрем и брошен к небу, к синеве, быть может еще выше - к солнцу, к свету... Еще оставлен там, к сроку...

ГОРИЗОНТАЛЬ.

Представь себе - я художник. Хочу нарисовать глаза твои. У меня мольберт с вытянутым в горизонталь подрамником и таким же холстом, кто-то, видимо, собрался рисовать море. И краски подобраны необходимые и палитра отдает нужным эхом. Но ведь я собрался рисовать твои глаза! Стараюсь... Ничего не получается, ибо выходит лишь один глаз, и тот едва помещается на этом холсте. Спасибо краске - синей, бирюзовой, зеленой, а еще и цинковым белилам... Где же глаза твои?! Растворились в небе, в море. Эту краску еще и сегодня черпают, чтобы окрасить украинские хаты, окна, двери, наличники, заборы из штакетника... И обязательно добавляют в жидкости, когда опрыскивают персиковые и абрикосовые деревья...

ГЛУБИНА

С детства боюсь озерной и речной глубины, когда тонул, когда бывал на глубине, там всегда темно, даже жутко. Как-то было со мной приключение в Дымовой балке на глубоком ставке. Ныряли там, просто так ныряли для баловства, озорничали в летнюю жару. Никто не доставал дна, долго ныряли и все никак. Воздуха не хватало. А всё же пришлось достать. Уже после кто-то сказал, что на дне там кикимора живет, просто так сказал. И вот тут одолел меня страх, до сих пор живет во мне...

Твоей глубины не боюсь! Всю нашу жизнь купался в ней, жадно купался... И теперь твоими молитвами о защите и помощи черпаю из твоей глубины слова, мысли, ищу в ней свою детскую усталость, мечты, твою доброту и что-то непонятное из даров, которые помогают нам жить...

Анастасия Майкова, дочь, педагог
апрель 2017

Не помню тебя в отчаянии, в грусти- да, в печали - да! Какая-то удивительная внутренняя стойкость, которую тебе удалось пронести через тяжелейшие испытания болезни- когда не можешь ничего сказать, сделать. И всегда с улыбкой, эта улыбка не всегда радостная, но светлая.
Центр компании всегда папа, он смешит нас, что-то придумывает, рассказывает, демонстрирует, как мама говорила "показ необычайной силы". А мама - деликатно, очень изящно вступает разговор, больше слушает.
И море маминых высказываний " Все лучшее - поровну", " Надо всегда оставаться на своей высоте" (в смысле не грубить в ответ, не поступать так же низко как кто-то по отношению к тебе, "хороший человек с плохим характером"
И невероятное принятие - человеческих поступков, проявлений, мыслей.

Вот уже одиннадцать лет как мы с тобой не говорим и мне так этого не хватает. Нет не одиннадцать, после того, как ты заболела и у тебя отобрали речь, мы говорили, только совсем по-другому. Говорила я, что-то тебе рассказывала, а ты ответить не могла, но у меня всегда было ощущение, что я слышу тебя. До болезни мы говорили обо всем о твоих и моих друзьях, о папе, о том, что ты думаешь, о моих тревогах и радостях, обо всем. С тобой всегда хотелось говорить, потому что ты умела мудро выслушать, принять и так ответить, что это по-настоящему помогало мне дальше жить. Ты ничего не знала о таком модном сейчас социальном и эмоциональном интеллекте, ты не осваивала их, ты родилась с этим утонченным слухом, с душевной глубиной и любовью к людям.
Вот ты стоишь дома у раковины с посудой, уперев ступню одной ноги в колено другой - такая поза цапли, я и сама теперь так часто стою, мы что-то обсуждаем или ты повторяешь текст спектакля - Цветаева, Булгаков, Мандельштам, Пастернак, Э. Дикинсон, Ахматова - не знаю, какой из них. На сцене ты всегда одна - и это поток Света, а я волнуюсь, главное, чтобы ты не забыла слова ( это я маленькая - ничего не понимаю, только слушаю твой голос, жду момента в спектакле, чтобы ты запела, в последних спектаклях это было только в Цветаевой). Я не пропустила ни одного твоего спектакля. Я росла вместе с ними!
Мама, папа, Валя, бабушка, Харьков, ХПИ, дворец студентов, театр чтеца, Зара, Толя, Феликс, Таня, Сережа, Тамара, Вадик, Лана, Ира, имена, имена и места - Тамань, Москва, Рига, байдарки, улица 23 августа, капустники в театре, книги, пластинки....
Инна Самитная - мамочка, я счастлива, что ты у меня есть!